Об убытии поезда

 

- Ты ведь не забудешь меня, правда?

Умилительные скульптурные группы «Юность прощающаяся», будто вышедшие из-под роденова резца, в изобилии разбросаны здесь по сторонам, поскольку город, в котором я нахожусь, внесен ЮНЕСКО в список «городов сорванных башен». Любоваться можно каждым камнем, кругом концентрированная веками красота, история. Заходишь в общественный туалет, рассупониваешься – и замираешь перед бронзовой доской «Здесь в 1857 году делал то же самое Ф. М. Достоевский».

Это отдельная от обычного мира вселенная 100%-романтики: здесь любая ночь – под каменным мостом. Все свидания – первые; сплошная музыка знакомств, скорых признаний, еще более скорых согласий (в таком городе отказать невозможно) и расставаний; та проза и занудство, что обычно разводят страсть до состояния обычной жизни, выброшены за недостатком времени. Благодаря этому бешеному темпу расставания здесь – это опять же не «да пошел ты…», а именно возвышенно грустное:

- Ты ведь не забудешь меня, правда?

Любой жанр прекрасен строгостью своих законов. Каменные статуи здесь обязательно либо с лавровой ветвью или мечом. Женская половина живой статуи на вокзальной платформе – обязательно с трогательным замшевым рюкзачком, за которым болтается умильный медвежонок либо обезьянка. Внешность юноши столь обязательных признаков не имеет - обязательно слетающее с его уст «форева», и тягучее утробное «р» выдает флаг так, что паспорта не спрашивай: звезды и полосы, кто б сомневался.

Возможно, девушка хотела спросить совсем другое: почему ты не останешься? Или: ты ведь всегда будешь считать меня лучшей? Но в нашем мире, чем задавать бессмысленные вопросы, лучше задать вопрос глупый. Потому что весьма глупо подозревать в юноше лет 25 склероз и провалы в памяти.

Возможно, конечно, что девушка как раз по молодости лет не уверена в способности человека помнить долго, поскольку этого «долго» в её жизни еще не было. В таком разе хочется подойти к ней и с высоты прожитых лет сказать: не бойся, мало кто с кем остается, но мало кто кого забывает!

Впрочем, не исключено, что хорошая память обуславливается только скудостью воспоминаний. В толпе лица не углядеть, и уж тем более не упомнить. Влюбчивость и верность – удел тех, кто не умеет расширять свои базы контактов, они не умеют и не хотят уходить, живут в прошлом, у них любая короткая встреча затягивается на несколько лет.

Городах победившей и вечной романтики они населяют каким-то спокойным уютом, вроде бы неуместным среди сорванных башен. Но им место только здесь, где остановилось время. Города живут даже быстрее: поезда на Пензу больше не уходят от платформы, где некогда повстречались Анна и Вронский, для них построили новенький, стильный вокзал, откуда люди в духе времени безудержно срываются навстречу новым встречам в водоворот скорых, «регионалей», «тальго» и «ойронайтов». Но даже здесь их лица спокойны, как лица статуй на фронтонах: жизнь прожита, а мы друг друга не забыли. Их лица спокойны даже тогда, когда расстаются они годика эдак на два.

И лишь когда, - проводив годика на два, - будешь подниматься с опустевшей платформы, уступив дорогу действительно не отягощенному памятью большого объема юноше, в глазах мелькнет нечто такое, что метнется к тебе обеспокоенно железнодорожная тетенька:

- Вы что, опоздали?    

Такая мода на нынешних вокзалах. Сервис. Причем считается, что самое страшное, что может случиться с человеком – это опоздание на пять минут.

Излишне грузить человека при исполнении тем, что если ты и опоздал, то на несколько лет, да и вообще не уверен, опоздал ли.

Для простоты лучше сказать, что у тебя билет на другой поезд.

Тем более что это правда.

 

 

 

 

Обратно в алфавитное оглавление

Обратно в хронологическое оглавление