О столбах

 

Жизнь наша, как будет дополнительно обосновано ниже, состоит по большей части из ожидания. И, увы, не благостного ожидания, когда проплывет тело врага или какой другой утюг, на берегу живописной речки.

Одна из наиболее тяжких форм ожидания – ожидание на колесах, когда рожденное нестись, с ходу брать подъемы, яростно разбрасывать грязь, петляя среди гнилых осин, изделие принуждено плестись вслед за такими же изделиями. В других ситуациях можно занять время каким-нибудь полезным занятием, а тут даже не почитаешь. Если включить  радио, там в десятый раз за день грустный девичий голос поет, как она его любит. Наверное, мужа. Так сильно только мужей любят. А он любит её маму. Тещу, значит. И вот она всю ночь смотрит в замочную скважину, как он любит тещу. А утром невыспатая на работу.

Воля ваша, но я лучше буду в тишине разглядывать фонарные столбы, продвигаясь постепенно от одного к другому. Вот где настоящая кладезь! Авторы толстых книжек уныло выдавливают из себя слова, устало подчиняясь требованиям жанра. Роскошные рекламы предприятий-лидеров тупы бесконечно, поскольку придуманы их собственными сотрудниками. Творческий взрыв случается только там, где корявые пальцы впервые берутся за перо, где люди всю ночь корпят и спорят над каждым словом, потому как за каждое уплочено целых пятьдесят рублей.

Потому я жадно читаю обрывки бумаги на трамвайных остановках, дверях подъездов и «бегущую строку», приятно разнообразящую телевизионное занудство. Тут сильно именно сочетание текста и картинки. Горько плачет киношная девушка, от которой ушел любимый, а снизу невозмутимо проплывают слова о хромированном уголке. Сколь глубокий смысл: что наши страсти по сравнению с уголком? Да и сам текст радует своей прихотливостью: «Позвони мне, дружок, ибо ведомо мне, где взять доску необрезную партией больше вагона…»

В столбовых надписях другая прелесть: загадочный лаконизм. «002 TRQS». Что такое TRQS? Когда-то эти буквы знал каждый мальчишка - религиозная радиостанция с таким позывным вещала с острова Гуам, и под неё чудно было делать уроки. Но это было давно, в годы моего детства. И причем это здесь? Скиньте сообщение на указанный пейджер, вам перезвонят и расскажут о чуде праведной жизни?

Нет, наверно, какой-нибудь студент Сидоров пишет своей возлюбленной Маше электронные письма, шифруя их от посторонних взглядов. А ключ от шифра он сообщает Маше таким объявлением, наклеенным на её пути в институт. Не проходит: шифровать любовную переписку ключом всего из четырех символов – чистое самоубийство. Или эти буквы – лишь сигнал к смене ключа?

Тут будет над чем подумать, коротая паузу еще более томительную – многодневное ожидание сантехников. Они сказали, что придут с востока, на пятый день, с первыми лучами солнца. Но пока не пришли.

Вероятнее всё же, загадочные буквы – дальнейшее развитие культуры пейджинговых псевдонимов. Всякое словесное табу мстит появлением переносного смысла, делающим даже обычные слова неприличными: говорят, малоросские крестьяне краснеют от слова «хрен». Так и у нас: любое слово делает пикантным его употребление в качестве пейджингового имени. Была у меня знакомая с пейджером «Привет». Звонить я ей решался только из пустых комнат, иначе все оглядывались и ехидно желали приятного отдыха.

Чтобы таких ассоциаций не возникало, владельцам пейджеров остается брать негативные слова (типа «Злоба») или очень конкретные («Насосная станция № 5») Возможно, и это уже не поможет – решат, что речь идет о тех же услугах, но особого рода. Остаются абстрактные буквосочетания, но завтра и они получат ту же однозначную трактовку.

Из всего этого не мог не вырасти жанр отечественной словесности, выходящий далеко за рамки столбов. От моего друга ушла жена, оставив короткую записку «Прости». Он, подумав, заключил убийственное слово в кавычки и спереди приписал трафаретное «002».

Судьба ему отомстила за его виртуозный лаконизм. Теперь у него другая жена, которая, когда он жалуется на голод, коротко отвечает: «002 абонент «Холодильник»». Так, наверное, где-нибудь в Штатах жена парирует  мужу: «www.refrigerator дот ком». У нас же именно скромное средство связи символизирует ныне некую абсолютную субстанцию понимания и помощи, которой адресуют молитвы и жалобы. Надо уехать – абонент «Колеса», малыш тоскует – абонент «Карлсон». Это идеальный мир, где колеса – в отличие от реальных – всегда поспевают, а Карлсон прилетает по первому зову. Реальный друг может предать. Абонент «Друг» - никогда. И кому еще интересно, что тебе хреново, кроме абонента «Хреново»?

Но по нынешним временам всё это – слова абсолютно недопустимые. Что за мечты об идеальном мире? Что за желание пожаловаться и попросить? Что, в конце концов, за привычка развлекаться чтением столбов и заборов? Есть же люди, которые не мечтают, не желают и не развлекаются – надо быть таким же, потому что живешь в их стране.

На столбах всё чаще становится нечего читать.

А жаль.

Абонент «Жаль».

 

Обратно в алфавитное оглавление

Обратно в хронологическое оглавление