Как-то мне пытались объяснить, чем утренняя телепередача должна отличаться от дневной, а обе они - от вечерней и ночной.

Дневная должна идти в ногу со зрителем, и тарабанить эдак бодренько. Вечерняя - подбадривать уставших после работы людей. Ночная должна и вовсе лучиться оптимизмом: её смотрят те, кто не спит, а не спят те, кому плохо, и их надо отвлечь от чёрных мыслей. Но утром! Утром! Утром черные мысли у всей страны. И людей взбодрить надо конкретно.

Я-то, как обычно, иду не в ногу с моим народом. У меня настроение утром хорошее. Пока не включаешь телевизор, чтобы посмотреть уличную температуру.

Любой человек определяет, кто он и каков, по тому, как с ним разговаривают окружающие. Тем более утром, когда нужно подкалиброваться, убедиться, что за ночь ты не превратился в насекомое и не состарился.

- Мы вам сейчас покажем репортаж про кисок! - радостно объявляет с экрана мужчина (видимо, санитар) и поворачивается к сидящей рядом медсестре, - Лена, ты любишь кисок?

- Уау! - говорит "Лена", - Я - очень - люблю - кисок!

В конце репортажа задорно подводят итоги: киски - хорошие, а жизнь - прекрасна и удивительна. Потом идёт интервью с фотомоделью, и опять мораль: модели - красивые, а жизнь - прекрасна и удивительна.

Многих из тех, которые утром появляются на экране, я видел вживую или даже знаком с ними. Это нормальные люди! Даже ребята с канала, где температура самая точная! То есть, раз они говорят со мной так, значит... со мной по-другому нельзя?!

Генерал имярек, мажорно декламирует белокурая девчушка, до сих пор работает в своем старом кабинете! И ничего! А тот, кто должен был занять этот кабинет, работает в кабинете начальника штаба! Тоже нормально! Начальник же штаба зачудительно устроился па-а-ад лестницей!

Когда мне рапортуют таким образом, мне сразу начинает казаться, что от меня что-то скрывают. То ли дело, когда другая девушка грустно говорит: генерал имярек до сих пор работает в старом кабинете. А вы же понимаете, что такое старый кабинет - ни китель новый одеть, ни вообще. "Бедный, бедный мальчик Володя," - читается в её кофейных глазах.

Профессионалы спорят со мной, доказывая - человеку мало сказать "С добрым утром!", ему нужно вколотить это в мозги кувалдой, выманить его на улицу, создав впечатление, что там кишмя кишат киски и модели. Если мне утром не хочется сжаться под одеялом и не бывает беспричинной плаксивости, так по себе людей не судят. Я, видите ли, то ли слишком жесток к людям, то ли думаю о них слишком хорошо, то ли и то, и другое сразу.

Конечно, в этом что-то есть. Сходите на любые массовые гуляния: взрослые переругиваются, а дети хнычут. Собака зарыта глубже, чем в экономике и социальных проблемах, - недаром сказку про Царевну-Несмеяну придумали у нас.

Но однажды мой телевизор сломался, и стал принимать что-то не то. В динамике мужской голос улыбчивой скороговоркой сказал: "Утро доброе, борт пятнадцать-семьдесят, у нас хорошая погода, на полосе умеренный ветер…".

Это был голос настоящего мира. Там знали цену умеренному ветру, и радовались ему. С юга шел грозовой фронт, потому унывать было особенно некогда. Точнее - унынию не было места в том мире. Напряжение, страх, злость, радость преодоления, - всё, что угодно, но не уныние.

Грусть и болезнь приходит к человеку, когда он вспоминает, что для грусти есть место в жизни. Скажи ему: "Не грусти, не бойся, не болей" - он загрустит, испугается и согнется от боли. А именно это говорит всем нам лихорадочное веселье на утреннем ТВ или концерты под открытым небом. Раз нужны все эти натянутые улыбки и дурацкие шутки - значит, мир за окнами воистину ужасен, и надежды нет.

Сквозь эту ненужную ширму пробиваются по-настоящему бодрые голоса: лайнеры ищут дорогу домой, биржевые сводки внушают опасения, а свежие снимки со спутника прогоняют сон, как свежий ветер. Со всех сторон, на все голоса: трудно; нормально; выдержим. Вставай, ты нам нужен.

Лучшее утреннее телешоу было бы - ведущие со сдержанным матом роют траншею.

Улыбка живёт там, где кипит настоящая жизнь.