В детстве Странник мечтал получать авторские свидетельства на изобретения и вообще верил в силу разума. Вера во всесилие разума автоматически влекла за собой столь же пламенную веру еще в две вещи: в бессилие отсутствия разума и во всеобщее желание жить по законам разума. Страннику виделся безукоризненный мир, где, к примеру, девушки одаряли своей любовью лишь самого достойного и совершенного, остановить же взор на ком-то другом их могло заставить только понимание собственного несовершенства.

Он есть, но где-то. Это и было самым обескураживающим открытием Странника на жизненном пути: мир Разума - это какой-то другой мир. А здесь расчётные схемы врут, как компас на свалке металлолома, приводя к полному непониманию жизни и социальной дезадаптации.

Придя в офис некоей фирмы, вы обнаруживаете жуткий бедлам, разгильдяйство персонала, леность среднего звена, а в сравнении с топ-менеджерами ученики школы для детей с (как сейчас принято говорить) особенностями умственного развития кажутся вундеркиндами. "Долго они не протянут," - думаете вы (о фирме), - "Это конвульсии". Вернувшись туда через год, вы обнаруживаете, что ошиблись: то ли конвульсии несколько подзатянулись, то ли - скорее всего! - вы приняли за конвульсии танец здорового тела.

Но, видимо, не потому вовсе, что нам "всё равно". Мы получаем огромное, ни с чем не сравнимое удовольствие, прекращая слушать голос разума. Разум - наша несвобода, наше унижение. Разум подсказывает нам, что мы слишком слабы, чтобы ходить голыми по морозу или перелезть через скалы, а потому надо одеть свитер и найти удобную дорогу. Голос разума - это голос необходимости, порожденной нашей слабостью, то есть это и противный голос нашей слабости.

Теоремы в стократ унизительней аксиом. "Ты должен быть вежливым," - диктует аксиома. "Это почему же?" - надменно вопрошаем мы, усмехаясь. Да потому что, вступает голос разума, ты ничтожен и слаб. Не будешь улыбаться и оставаться душкой, от тебя все отвернутся, ты останешься один, без помощи, любви и денег.

Разум не даёт свободы - он лишь позволяет спастись. Свитер не делает тебя свободным от холода, удобная дорога не поднимет выше скал. Настоящую свободу дарит лишь настоящая сила, та сила, которая не способность преодолеть препятствие, а возможность его не заметить вовсе, сила, которая делает ненужными свитера, дороги, разум и прочие приспособления.

Не случайно все подлинно великие империи - Римская, Австро-Венгерская или советская - отличались каким-то рафинированным идиотизмом внутренних порядков. Что многим кажется их недостатком, но это, скорее, следствие и демонстрация их силы, сделавшей ненужным продуманное устройство.

Неразумные поступки - признак и символ силы. Это действия не вопреки разуму, а вообще вне его. Их совершают их, чтобы убедиться в своей силе и свободе, продемонстрировать их. И нет слаще мечты, чем выйти на ту стадию совершенства, которая сделает благоразумие и предусмотрительность не нужными.

Например, сделать своё предприятие таким мощным, что можно будет завести самые дурацкие внутренние правила и держаться самой неразумной стратегии. Радостно наблюдать, как уходят лучшие сотрудники, сладко шепча: "Мы такие сильные, что можем обойтись без них..." Верхом же счастья будет момент, когда начальник службы продаж скажет клиенту - вон отсюда! вы мне надоели!

Столь поражающие нас самих вспышки агрессии между людьми - не следствие какой-то загнанной вглубь злобы, а стремление хоть на миг обрести желанную свободу. Бесим друг друга не мы сами, а понимание: мы настолько слабы, что не можем обойтись друг без друга. Когда пятнадцать лет заискиваешь перед женщинами, начинаешь дико желать найти самую красивую - и обломать, разрушив тем самым правила унизительной для тебя игры.

Возможно, и наш мир станет разумным. Если признает свою слабость и откажется от борьбы за свободу.

Но это навряд ли.