О мгновениях
Речь, разумеется, о "Мгновениях" телевизионных - о советском сериале, четверть века успешной экранной жизни с триумфом отметили на днях. Сногсшибательная, всенародная популярность пришла к фильму уже с первого показа; авторы и
их заказчики в ЦК и КГБ вроде бы имели полное право торжествовать. Но за торжеством не заметили, что популярность весьма своеобразная. Школьники, например, начали играть в гестаповцев, чего никогда раньше не водилось.Удивляться нечему: "Мгновения" получились впечатляющим воспеванием нацизма. Понятное дело, хотели другого - показать подвиг разведчика в поединке с умным, талантливым врагом. Но авторов подвел собственный талант. Сначала Юлиан Семенов сочинил своих сверхумных героев: реальные Мюллер и Борман были куда проще, но Семенову приятней писать умных, у него даже слесарь в "ТАСС уполномочен:" изъясняется профессорским языком. Дальше актеры - любимцы публики "подарили" отрицательным персонажам всё своё обаяние. Для проформы в кино есть хроника с фронтов, но она тоже работает на "общую идею": растрепанные советские солдаты лишь подчеркивают холёный блеск Рольфа и Айсмана. В свою очередь, режиссер Лиознова увлеченно воссоздала нацистскую эстетику.
Та была нужна для "реализма", но вырвалась на свободу, как гадюка из корзинки, подмяла под себя содержание. Увлечение нацизмом было вовсе не побочным эффектом популярности фильма. Наоборот, восхищение зрителя гитлеровским антуражем - и есть настоящая причина популярности сериала с нудноватым сюжетом и заумными диалогами, сто пятого кино про войну и чекистов. Чёрные мундиры, кожаные пальто, подтянутые красавцы-эсэсовцы - как это завораживает! Как непохоже на серую и тупую расхлябанность вокруг! Как это, в конце концов: сексуально!
Душа художника и женское сердце Лиозновой не выдержали. Она заигралась. Упоминание её пола весьма уместно: за сорок лет до неё точно так же заигралась другая женщина-режиссер
Лени Риффеншталь. Она тоже упоенно снимала шеренги крепких парней в чёрной форме, ночные факельные шествия. Она вовсе не была идейной наци, ей просто нравились тугие торсы и рубленые лица - эстетически и чисто по-бабьи. Ну и что, Микеланджело они тоже нравились. И любая девчонка млеет от парней в форме (физической или военной). Девочкам вообще нравится порядок и чистота. Так ведь и Гитлеру - тоже. Он тоже был больше эстетом, чем политиком; творил царство красоты, решительно отвергая "не-красоту". И добропорядочных немцев сбило с толку, повело за ним именно их чувство прекрасного, а не согласие с лозунгами. До лозунгов ли, когда "млеешь".Единосущая троица: художник, женщина, диктатор. Вся разница - в методах: один дразнится, а другой: подчиняет красоте жизнь сограждан. Художник не станет рисовать некрасивого мужчину, женщина не пустит его в свою постель, а Гитлер такого отправлял в печь. Сказано же: "Красота спасет мир". Гитлеровский рейх и был обществом, чётко выстроенным по канонам красоты - причём с невероятным художественным чутьём. Вот почему стиль наци до сих пор притягивает многих. Так и сталинский стиль притягивает - по тем же причинам. Сталинские высотки восхитительны, а кварталы "хрущевок"
- нет. Хотя никто не спорит, что последние гораздо полезней для общества. Всё логично: Сталин строил шедевры, а Хрущёв - всего лишь жильё. При Сталине можно было запретить сушить трусы на балконах, при Хрущёве - уже нет.Любая диктатура, если она побеждает, то побеждает именно по эстетическим причинам. Свободное, созданное для удобства рядового обывателя общество заведомо проигрывает ему в смысле красоты. Потому как оно считает целью не красоту, а удобство, и вообще не дает подчинить жизнь единству стиля,
произволу гения. Оно идёт за жизнью, но жизнь сама по себе не эстетична, далека от совершенства: это тропинка через газон или те самые трусы на балконе, складчатый животик вместо точеного торса. Красота же идёт "от головы" и стремится эту жизнь переделать, подчинить строгости формы. А это уже царство смерти и несвободы.Вся беда в том, что борьба идей всё больше становится борьбой образов. Никому нет дела, кто что сказал и сделал - важно, КАК сказал. Кому охота копаться в архивах. Обаяние Любови Орловой заставляет забыть про лагеря Колымы, блеск чёрных мундиров - о печах Маутхаузена. Видали мы этих лагерников на фото - уроды какие-то. А людям приятней красота, их притягивает определенность и сила строгого стиля. Их раздражают они сами, их собственная суть,
свои и соседские трусы и животики. Они увлекаются шейпингом, а самые чувствительные дают остальным в журналах советы, как правильно одеваться. Тут уж недалеко до требований убрать людей с неправильной формой черепа: неважно куда, главное, чтобы травку не помяли и кровь быстро смыли. А почтальонов в форму одеть: Этакий дамский каприз и тоска художника по совершенству. Но в каждом из нас довольно и художника, и девицы.Однако девичьи грёзы, возведенные в ранг государственной политики, - это и есть фашизм. Он начинается, когда тяга к чистоте идеи, красоте делается превыше всего. Потому мечтателей и эстетов нельзя подпускать к жизни. Все эти "мгновения" и "старые песни о главном", беззаботные игры с формами и стилями ушедших эпох, - далеко не безобидны. Как раз, пока мы играемся с ними, они никуда не ушли. Один показ "Кубанских казаков" делает для Реставрации больше, чем десяток зюгановых. Потехи ради одевая нацистский мундир, тем самым плюешь всех сожженных и убитых, включая своего деда. Кому-то твой маскарад захочется сделать жизнью, а чеканный шаг неизбежно вызывает к жизни концлагеря.
Похоже, что тогда, в 70-х "где надо" что-то такое поняли. Ведь почему-то продолжение "Мгновений" снимать не дали. Неудивительно: там-то понимали важность стиля - неспроста же джаз и рок запрещали. Правы были. Именно рок в итоге победил советский строй: его ритм вызывал большее томление, нежели парады на Красной площади (и легко понять почему). Трусы и животики оказались сильней эстетического чувства.
Можно спать спокойно. Сегодня "млеют" от милого раздолбая, которого и вовсе не представить в форме и с факелом - Леонардо Ди Каприо.
Он и Синди Кроуфорд стоят на страже свободного мира.
Пока они есть - диктатура не пройдёт.