О неуверенности
Просыпаясь утром, человек опять не знал, какая будет сегодня погода.
Погода могла быть любой, она не зависела ни от времени года, ни от своего вчерашнего настроения, и даже её составные части не влияли друг на друга. Жаркое утро могло вылиться в дождливый день, под палящим солнцем иногда дул пронзительно холодный ветер. По небу во всех направлениях сразу беспонтово метались растрепанные облака.
Под ними на
площади Московской заставы точно так же метались пешеходы, поскольку трамваи пролагали свой путь тоже непредсказуемо; из кранов в домах вода то текла, то не текла, иногда она меняла свой цвет или превращалась в газ неизвестного происхождения. На работе человека могли ждать невиданные удачи, неслыханные потери или автоматчики, и это опять же никак не зависело от вчерашнего состояния дел.Человек не был уверен ни в чём в своей жизни, и потому лицо его было спокойно-сосредоточенно. Он привык, он всосал эту привычку с молоком матери - метафора в этом случае точная до буквальности, поскольку неуверенность его жизни началась с того, что в детстве, возвращаясь домой, он никогда не знал, ждет его материнская любовь или не менее бурный материнский гнев.
Люди вокруг просили небо о стабильности; впрочем, иные, изнывая от скуки, просили у неба перемен. Слыша такие голоса, человек только пожимал равнодушно плечами. Просить о невозможном он считал бессмысленным, и еще более глупым было бы молить о том, чего и так навалом.
В мире случайностей и отсутствия четких взаимосвязей он чувствовал себя как рыба в воде - воде бурной и непременно мутной. Из всех профессий он выбрал наиболее, пожалуй, неопределенную, где результат всегда непредсказуем и даже нельзя сказать, а что же получилось в результате. Здесь ничего нельзя доказать, убеждал он собеседников, вы можете или уйти, или верить в меня, хотя я сам в себя не верю. Мы как фокстерьеры, продолжал он, если собеседник выказывал согласие углубиться в предмет, мы бросаемся в нору, не зная, что нас там ждет, и не имеет смысла задумываться заранее, что там вообще быть.
Иногда его всё же припирали к стенке и заставляли дать оценку ситуации и как-то предсказать будущее. Тогда на супостатов обрушивались тонны предположений, вероятностей и вариантов, отчего окружающие испытывали приступ неврастении и начинали сомневаться даже в том, сидят они или стоят.
Прямой ответ может дать только тупица или гений, парировал он. Ответственный профессионал где-то посередине, и он всегда дает ответ подробный, многофакторный (чтобы не сказать: уклончивый), предоставляя возможность принять ответственное решение кому-то другому. Кому есть охота это сделать.
Он не был трусом или пессимистом, поскольку не понимал, как можно бояться неожиданностей и вполне допускал возможность благоприятных исходов. Просто он не знал, что такое воодушевление. У него не могло быть своего дела, он не мог быть руководителем - для этого нужно быть фанатиком, тем самым "гением или тупицей". Последние его не любили, чувствуя его разъедающую власть над ними и скрывая от него свои планы, ведь он моментально указывал слабые места самого сильного замысла.
- Может ничего не выйти, - вдруг раздавался из темного угла его безжизненный голос, - Водитель заболеет, а на дороге будет пробка.
Его предсказания были правильны по простой причине - он предсказывал все сразу. Но лавры пророка ему не доставались: победители самодовольны и не помнят консультантов, побежденные же и вовсе неблагодарны.
Окружающие были бы потрясены, если б узнали, что на самом деле он культивирует в себе абсолютную, кристальную определенность. Уважая стихийность как закон жизни, он не понимал, как можно сделать эту стихийность сделать законом сознания. Случайные решения и банальное раздолбайство бесили его. На работе он был дерзок, находил решение любой проблеме и разбирался в самой запутанной ситуации, но дома его выходил из себя,
даже если кто-то переставил книгу из одного шкафа в другой. Он мог предвидеть всё, но не понимал, как можно собираться в кино, но в последний момент не пойти - не в силу каких-то обстоятельств, а по внутреннему решению.По этой причине он не любил женщин. Те только прикидывались слабыми и зависимыми от обстоятельств. На самом деле они и были одним из этих "обстоятельств", обладая оттого высшей силой и властью. Это была та неопределенность, которой он вынести уже не мог: быть может, она была слишком велика для него, а может, это просто была та самая соломинка, которая ломала спину верблюда. Он терялся и отменял операции.
Нужно было просто отступить в сторону и для достижения успеха стать ОБСТОЯТЕЛЬСТВОМ для них самих, подчинив их своей непредсказуемой, стихийной воле; ибо в этом мире свободен тот, кто непредсказуем, не требует от окружающего определенности и сам не строит никаких планов, имея внутри себя процесс еще более случайный, чем всё вокруг.
Но для этого нужна была сила, которой у него не было.
