О КОММЕНТАРИЯХ
А все Белинский! Именно он первый сказал, что Онегин "лишний человек". И понеслось.
Пассионарная личность, добавили другие. С фрустрацией детских комплексов, продолжили третьи. Комментарии множились, переплетаясь в отдельные тома. Что там у Онегина было, уже никому не интересно, этого уже никто просто не помнит. Подростки в школе изучают не роман, а мнения о нем комментарии. Та же самая участь постигла многих других.Мы уже не существуем сами по себе. Если великий человек, то "в воспоминаниях современников". Если что-то происходит сегодня, то "по мнению ведущих специалистов". Новый фильм, официальный визит, свадьба Тани и Толи - ничего не обходится без этого самого мнения.
Более того, возникла мода на САМОкомментирование. Произведения классиков и деяния великих стоят сами по себе, как утесы. Но сегодня важно не то, что ты сделал, а что ты говоришь о сделанном.
- Что вы хотели сказать своей новой песней?
- Ну... просто по-моему... сегодня... это...
воспитанные девушки, тем более с... как это... а, хороших семей... так вот, такие девушки... ну, как бы это сказать... оказываются предоставленными сами себе. А это же этот... генофонд! Культура, блин, гибнет, короче.Конечно, это косноязычия и неуверенности. Хорошо сделанное дело говорит за себя, пояснения только роняют его. В спешке и тупости сваляв халтуру, всегда мучительно хочется ее пояснить, объяснить всем вокруг, что ты на самом деле хотел сделать. Так заика помогает себе размашистой жестикуляцией корявых рук.
Но страсть комментировать других - куда более сладостней. Впервые
автор испытал ее в десятилетнем возрасте, комментируя на политинформации действия Рейгана. Тот был не прав, а уж Папа Римский в изложении юного пионера представал и вовсе жалким маразматиком. В этом суть всякого комментирования: можно быстро и почти безо всяких усилий встать рядом с теми, кто наверху, с кем объективно тебе не сравняться никогда. Яснее всего это видно в заставке популярной телепрограммы: сменяющие друг друга политики произносят разные фразы, которые участливо, с многозначительным киванием выслушивает Великий Ведущий. Они, политики, говорят и действуют для него.Серая учительница литературы, сроду не написавшая ни строчки, подробно разбирает замыслы Гомера, Шекспира и Набокова, будто стояла у них за спиной. Любой историк умнее Кромвеля и Наполеона. А сообщества бабушек на скамейках охотнее всего комментируют окружающую их частную и даже интимную жизнь, уже не имея собственной. Комментируя чужой успех, делаешь его как бы и своим. Комментируя чужое поражение, наоборот, наглядно демонстрируешь, что ты не имеешь к происшедшему никакого отношения, а если бы вовремя был рядом, такого никогда бы не произошло. Высказываясь по поводу чужой жизни, которую ты по каким-то причинам повторить не можешь, ты тоже как бы становишься её участником.
Оттого столь несладко быть комментируемым. Приходится делиться успехом с совершенно посторонними людьми, а неудачи горьки вдвойне оттого, что твоя неправота (по словам окружающих) была очевидна с самого начала. Наконец, твоя жизнь тоже наполняется непонятными фигурами: твоя любимая смотрит на тебя глазами своей мамы, советы друзей роняют сомнения и в тебя самого, а самый сладостный поцелуй будет немедленно отравлен голосом из-за кустов "Они совершенно не подходят друг другу... и целоваться не умеют".
Именно поэтому мы так охотимся за подробностями жизни даже совершенно чужих нам людей, и скрываем подробности своей жизни. С точки зрения нормального, "правильного" шпионажа и то, и другое лишено смысла. Знание чужой жизни не поможет нам. То, что кто-то другой узнает что-то о нас, не поможет ему. Но нам хочется комментировать и не хочется, чтобы комментировали нас. Две тётеньки, которые видят меня гуляющим по улице с девушкой, страшнее для меня, чем некий извращенец, который будет созерцать меня с ней в моменты более интимного общения. Ведь тётеньки разговорчивы,
а наблюдатель - работает только на себя. Он дорожит добытыми крохами, ему неудобно делиться ими с кем-либо. Его, наконец, интересует сам процесс, а не возможность высказаться.К сожалению, извращенцы встречаются реже, чем тётеньки. Поэтому от комментирования не спастись. Да и не всё столь однозначно: стремление остаться непрокомментированным и для этого остаться в тени борется в нас с потребностью быть замеченным.
Для нас страшны и слова, и тишина.
Следующая по теме "Мы люди друг другу или кто?"
