Ездил я в Испанию. По городам, без группы и гидов, в полном одиночестве. Потому что иначе страны не увидеть, не почувствовать. И приключений - хоть лаптем хлебай, тем более что испанского языка я не знаю, а английский знаю так же плохо, как большинство испанцев.

И вот посмотрел я Толедо и собираюсь возвращаться в Мадрид. Уже сижу в "электричке", которая больше напоминает самолет - такие же кресла и т. п. До отправления остается одна минута, когда в вагон вбегает испанка с ребенком лет шести. Бросается ко мне, что-то говорит, кивая на соседнее свободное кресло. Я решил, что она спрашивает, не занято ли. "Si", - отвечаю.

Она сажает на него мальчика, что-то говорит ему… и выскакивает на перрон. Поезд трогается. Сидим, я читаю путеводитель на русском языке.

Вдруг ко мне начинает присматриваться девушка с соседнего ряда. И вдруг говорит: "Экскьюз ми, вы говорите по-испански?". Я отвечаю, что нет. А вы поняли, продолжает она, что вам говорила та женщина? Я говорю, что спрашивала, свободно ли место.

Она спрашивала вас, сообщает мне девушка страшным голосом, не присмотрите ли вы за её сыном, который едет в Мадрид. И вы согласились!

Ну, что ж, успокаиваю я её, мальчик едет, и, так или иначе, за ним присматриваю. Я бы и так не дал ему играть со спичками и покупать спиртное. (Мальчик, кстати, производит впечатление полностью вменяемого: сидит и читает комиксы)

- Нет, вы не поняли, - продолжает девушка. Вы согласились передать мальчика с рук на руки отцу, который будет его встречать в Мадриде. Она сообщит отцу ваши приметы.

И тут я понял, что попал. Про "пунктуальность" испанцев я наслышан: мы в России опаздываем на встречи, но нам стыдно, а им даже не стыдно. В-общем, тревожно мне стало, хотя я усиленно представлял сцену - платформа, и на ней сияющий отец.

Увы, опасения оправдались. Платформа была пуста. Пассажиры с поезда быстро рассосались (включая и бдительную девушку). Мы остались стоять. Через пять минут ожидания я понял, что речь идёт не о банальном опоздании. "А вдруг он забыл?" - с ужасом подумал я. Попытка выяснить папин телефон у мальчика результатов не дала - он не знал английского в принципе.

Мы продолжали стоять. Я с тревогой ждал, когда он начнёт хныкать и задавать горестные вопросы. Вопросы, на которые у меня не было ответа… Вдруг я осознал еще одну опасность: а если кто-нибудь заинтересуется нами? Я не знаю, ни имени мальчика, ни имени отца, вся эта история выглядит довольно фантастично. А в Европе, вспомнил я, бушует кампания борьбы с педофилами! Меня же первый наряд задержит! И это еще ладно! Потому что иначе меня толпа растерзает!!!

Стоп, сообразил я. Наряд. Полиция. Я сам к ней подойду, объясню, в чем дело, они заберут мальчика в детприёмник. Разберутся как-нибудь!

И я радостно бросился навстречу темно-синим фуражкам. Полицейские были вежливы, улыбчивы, но… английским не владели. Впрочем, слово "проблема" поняли, и начали вести переговоры по рации. Еще через пять минут появилась женщина-полицейский, которая с пятого раза ухватила суть. Нет, английский она знала отвратительно - однако я был красноречив, обратившись к ней на всех языках межгалактического братства, включая азбуку глухонемых.

Мальчик им сообщил телефоны отца - и полиция улетучилась, строго наказав нам ждать тут. То есть мои надежды на детприемник рухнули. Через какое-то время они вернулись, чтобы сообщить мне безутешительные новости - с работы папаша уехал, дома его нет, мобильник отключен. В глазах полицейских я прочитал несокрушимую уверенность в том, что я, как гражданин великой страны, конечно же, не оставлю маленького гражданина их страны. Стремясь высоко нести знамя Родины, я купил ему в киоске леденцов. Усыновление не казалось мне уже чем-то невозможным…

На пятьдесят пятой минуте ожидания появился отец. Сухо кивнув, он взял мальчика за руку. Я откланялся. Тут подошла полиция и стала говорить с ним весьма сухо, попросив документы.

Видимо, они сказали ему, что кабальеро так не поступают.