О последнем
Эта статья - последняя.
Как и вся газета, которую вы читаете.
А еще люди последний раз идут в магазин, а потом поглощают последний завтрак. Горестно громыхая, по улице проезжает последний трамвай.
И люди прощаются друг с другом. До следующего тысячелетия. До какой-то неведомой другой жизни, в которой они, видимо,
будут друг друга называть по имени.Что ни говори, а само это слово "последний" оказывает гипнотизирующее действие, как и обратный отсчёт: "осталось..."
Умом-то понимаешь, конечно же, что это лишь обман внутреннего зрения. Приближающийся рубеж - дата сугубо случайная, мы выдумали её сами.
Однако любой символ, ритуал имеет смысл - если его нет, он его создает сам, самим своим существованием. Это как свадьба, которая меняет жизнь людей ровно потому, что они уверены: должна менять.
Вот и этот бой курантов - духовное упражнение, делающее нас внимательней и строже. Шутка ли - жизнь, растянувшаяся на несколько тысячелетий! Потому и в моде преувеличенная серьезность в быту: люди планируют личную жизненную стратегию, пишут аналитические записки самому себе и
много думают, читая пейджер, будучи убеждены, что главное в интимной жизни - анализ и селекция тенденций.Мы видели, как это -
"и дольше века длится день". Соответственно, и другие метафоры сгущаются, обретают реальный вес, из достояния экзальтированных поэтов переходят в лексикон обыденности.Ибо невозможно относиться к людям легко и невнимательно после того, как ты прощался с ними до следующего тысячелетия - тебе никогда не забыть этот страх разлуки. И любая разлука теперь - как на века. А еще ты, делавший что-то в последний раз, теперь любое дело будешь делать как последнее.
Мы, видевшие, как великие империи рухнули за два года, а потом за год были нажиты огромные состояния, привыкаем считать время главным, а то и единственным измерением. Про какую-нибудь
деревню Бурмантово не скажут, что она в пятистах километрах или в другом регионе; многозначительно говорят: "Там не работает сотовый телефон", что, конечно, указывает не на какие-то другие законы радиофизики, а то, что эти телефоны там еще не изобретены, да и вообще о творениях господина Бэлла там имеют лишь смутное представление. Там другая эпоха, и для тамошних селянок безопасный секс - это когда не двинули по голове; СПИД и феминизм еще не пришли на сию благословенную землю.Да что там - смотришь в окно на пьяных мужиков, и понимаешь, что вас разделяет не сотня метров, а сто лет.
Это, конечно, оборотная сторона былой нашей недальновидности. То ли конец, то ли будущее наступают гораздо быстрее, чем казалось. Еще каких-то двадцать лет назад третье тысячелетие казалось далеким, и туда помещали самые безумные прогнозы и проекты. Некоторым даже не терпелось: Иван Ефремов приблизил по мере написания время действия "Туманности Андромеды" на тысячу лет. Когда мне было семь лет, я подсчитал свой возраст в 2001 году, но и это не помогло; тридцатидвухлетие первокласснику казалось еще более далеким будущим, нежели звездолеты.
Тут мы сильно похожи на людей пятидесятых, сознание которых перекроила постоянная угроза атомной вспышки. От чего и началась сексуальная революция: когда до конца света остаётся, вполне возможно, часа два, любой понимает, что действительно важно, и чего стоят все сомнения и страхи.
Мы боимся расставаний и с грустью смотрим в зеркало заднего вида по другой причине. Отвернешься на секунду, а человек тебе потом скажет "Я уже изменилась", и придётся заново постигать и соблазнять его. Зачем? Не всё успел в прошлый раз.
Я иду по улице и пытаюсь запомнить деревья - я вижу их в последний раз, поскольку будут уже какие-то другие. Вспоминаются еще какие-то мелочи, мгновения - вроде вокзала с кремлевским шпилем и
платформы, на которую я так хотел вернуться. Уже не получится.Она затерялась в прошлом веке.
Обратно в хронологическое оглавление
НОВИНКА!
Гостевая книга и обсуждение прочитанного