Тихий снег субботнего вечера ложится на ветви, взбивает деревья в кружевную пену. Я мчусь по тёмной улице, на секунду потеряв горизонт, утратив реальность, - как будто в спешке я спутал поворот, и какой-то закоулок родного, на тысячи раз исхоженного города оказался сказкой. В голову приходит, что всё это, вокруг меня, очень красиво. И надо бы остановиться, полюбоваться на эту красоту. Потратить буквально пять минут - потом прибавлю шага и наверстаю.

Красота должна была тихим звоном войти в моё сердце, но чуда не происходит. Я знаю, что передо мной красота, но не вижу её.

Ничего странного. Точно так же десятки тысяч людей проезжают тысячи километров, встают перед "Джокондой" или Флорентийским собором и - не видят ничего.

Мы отключены от света и красоты, мы отлучены от добра. Скажем спасибо, что нас еще радует зрелище еды или обнаженной девушки. Бывает и так, что…

Гораздо понятней поэтому картина зимнего утра. Тьма кромешная, и в той тьме сумрачные тени школьников мечутся. Свет фар яростно и нетерпеливо бьёт в глаза, а ты еще более яростно машешь им навстречу. Спустя три минуты ты побеждаешь, и тебя бросает в стальное нутро шального АУЗика. Он рвёт вперед, перебрасывая передачи всё выше, грохоча на ухабах. На каждом броске движок заходится в бешеном хрипе, проклиная и внезапную помеху, и медлительные огни впереди, и всю утреннюю дорогу, вынуждающую нас быть спустя пять минут там, где нам надо быть уже сейчас.

Наверное, не "взял", а "соблазнил". Но в безумии этого утра нету такого слова. Здесь не убеждают, а берут. И мы, и все вокруг движимы только ненавистью или страхом. Куда он её взял-то? На работу, наверно. Иначе с чего так радоваться?

Через час рассветёт, и на улицы выйдут те, кто любит. А мы так и останемся в сумраке, яростно пробивая себе дорогу. Те, кто боится опоздать, как школьники, в утренней мгле страшно хотят спать. Нас выбрасывает из постели задолго до будильника. Никаких отпусков, никаких выходных, никаких вечеров.

Не то чтобы некогда - не хочется. Мы знаем, что у Зла есть лишь одно уязвимое место - оно очень любит отдыхать. Значит, тут мы его и обойдём. Мы прокляты, мы не видим ни звезд, ни солнца, и вперед нас движет не любовь, а испепеляющая, внушающая всем вокруг почтительный трепет ненависть. Мы служим Добру, но Добро нам уже недоступно. Да, Зло можно победить только добром и светом, но мы не собираемся побеждать. До победы долгий путь, и завершат его другие.

А нам предписан другой девиз - "Подобное подобным излечивается". Мы - отражение зла, тот откат, который оно получает, лишь начав шевелиться. Как и оно, мы приходим из темноты, чтобы нанести свой удар. Почувствуйте, ребята, каково приходится тем, кого вы ударите.

Павшие, ослабевшие души становятся открыты злу, опускаясь в темноту, и мы торопимся успеть к ним быстрее настоящего зла. Мы начинаем с ними игру, прикидываясь злом. Пусть думают, что грешат, раз им так этого хочется, а на самом деле идут к свету. Они уйдут, а мы останемся в тени.

Потому что нам туда нельзя. Наши глаза не выдержат света. Общаясь со Злом и со Слабостью, невозможно не заразиться, заразиться неизлечимо. Поэтому Добро не может воевать со Злом, не рискуя перестать быть Добром.

Да, людей нужно вести к свету, к небесам. Но как это сделать, если темные стороны людской души гораздо сильнее? Сколько праведников было, будивших людей словом добра, - и где они сейчас? Приходится отстаивать светлые идеалы темным словом, строить царство разума на темных инстинктах - раз нет другого материала.

Так, значит, бывает "злое добро"? Нет, не бывает. Потому что нам уже не сидеть за столом с нормальными людьми. Они не пожмут нам руки. Добро отрицает свою причастность к нам. В мире, где нет Зла, слабых душ и темных инстинктов, нам не будет места. И если наступит час высшей справедливости - нам воздадут так же, как и нашим врагам.

Это будет наша победа. Так хочется уйти: жизнь без звезд невыносима.