О СПЛЕТНЯХ
Сюжет банальный, древний, но об этом как-то забываешь, когда он разыгрывается в очередной раз. И даже когда отдаешь себе отчет, насколько банально происходящее, только убеждаешься в величии движущей сюжетом силы: уж сколько раз твердили миру… а он всё так же бессилен.
Итак, вам рассказали нечто гнусное и кошмарное про близкого вам человека. Или рассказали про вас вашим близким. Или... впрочем, совсем не хочется думать, что среди читателей этих строк есть люди, которым доводилось или доведется быть третьей стороной разбираемого сюжета. Глупо - но не хочется.
И жизнь мигом летит в тартарары. Оправдания и контрдоводы выслушиваются более чем скептично и чаще всего отбрасываются. Иногда эти оправдания даже не запрашиваются из экономии времени. Наперед же ясно, что человек будет отрицать и оправдываться, а ему будут не верить - к чему комедию ломать?
Происходящее можно было бы назвать трагедией недоверия. Люди расходятся из-за неспособности поверить друг другу. Можно скорбеть по этому поводу, возмущаться несовершенством человечьей природы, - а можно пытаться это здраво объяснить. В самом деле, можно ли делить кров и ложе с человеком, который, как вдруг стало известно, балуется с малолетками или десять лет назад ограбил сберкассу? Чтобы снова поверить ему, нужны стальные доказательства, железная уверенность!
Но тут таится главное противоречие. Человека этого мы знаем давно, близко, хорошо. Поступивший же сигнал обрывочен, почти лишен доказательств, источник нам едва знаком. А сообщенные им сведения просто фантастичны. Так что происходящее уместней было бы назвать драмой сверхдоверчивости. Или, вернее, абсолютно нелогичному сочетанию избирательных доверчивости и недоверчивости. Именно неразумности этой всякий раз горестно поражаешься, наблюдая в который раз эту ситуацию со стороны или изнутри, - наваждение какое-то! Бред!
Есть, в конце концов, те же законы логики, где сто арбузов перевесят одну семечку. Есть выработанные веками юридические подходы, где надо доказывать плохое, а не хорошее. Но пространство человеческой души - там всё наоборот, там как раз то место, где ложка дегтя портит бочку меда. Или мы всегда готовы поверить в порочность человеческую? Ну, так почему бы прежде не поверить в черный умысел "источника"?
И только вдумываясь совсем глубоко, начинаешь понимать потаенный смысл всего этого. Знать человека близко чаще всего означает быть им недовольным. Нас отталкивают в знакомых и близких тысячи мелочей, не находящих до поры до времени своего объяснения. И поступившая сплетня отнюдь не противоречит с нашим прошлым опытом, а как раз гармонично его завершает. Мы-то думали, чего он цветы не дарит - а у него одни малолетки на уме! Мы-то ломали голову, чего она суп не солит - а у неё офицер под балконом! Странный он какой-то был, тихий, застенчивый. Будешь тут застенчивым, когда живешь по липовому паспорту, от ФСБ скрываясь!
С другой стороны, сплетня придумывается не по законам обыденной жизни, а художественного вымысла. Это произведение искусства, где персонажи вымышленные заменены реальными. Она удовлетворяет нашу тягу к страшным тайнам и роковым страстям - ту тягу, которая заставляет нас читать Джека Лондона и Уилки Коллинз, смотреть "Терминатора" или "Просто Марию". Всё-таки хочется, чтобы окружающий мир был не таким скучным и серым, какой он есть. Мы отчаянно верим, что лишь нам
не повезло, что только наша жизнь скучна, - а вот у окружающих все в порядке. Мы хотим верить не в плохое, а в яркое. И сплетни подкрепляют нашу веру. И потому мы верим им, и верим тем охотней, чем они бредовей. Мы хотим верить, и потому поверим, что наш сосед - рецидивист, сослуживец - извращенец, жена кому-то отдалась в порыве страсти, а муж имеет еще две семьи в других субъектах федерации. А может ли один человек иметь и жену, и мужа? Может. Его близким захочется в это поверить, и все отпирательства они выслушают со смехом.Другое дело, что романный или оперный персонаж в жизни - опасен и отвратителен. Жить с рецидивистом или дружить с извращенцем означает тоже стать героем романа. На такой шаг из зала на сцену решаются не все, жестоко изгоняя желанную романтику из своей жизни.
Но люди становятся всё более терпимыми к чужим грехам.
Ворюги нам милей, но кровопийцы интересней; второе всё больше перевешивает. Ничто сегодня не привлекает так, как экстравагантные грехи; именно это лишает клевету её яда. Все поверили, что пожилой прокурор забавлялся с двумя девчонками сразу. Но иметь такого прокурора - клёво, потому что это весело; и если ему пытались испортить жизнь, то добились противоположного результата.Самая опасная сплетня - что ты примерный семьянин и гражданин, и жесткий натурал вдобавок.
Но эта сплетня скучная, и ей не поверят.
Обратно в хронологическое оглавление