Всё как-то происходит внезапно.

Вернее, это мы не умеем работать в системе. Барахтаешься в вихре текущих дел и вечных вопросов, пытаясь догнать и успеть, подхватывая чашку в сантиметре от пола и в пять минут, на бегу, решая то, что по уму требует суточных размышлений целого коллектива. Листаешь рабочую тетрадь, исписанную вдоль и поперек, и вдруг открываешь совершенно белую страницу.

Там только одно слово: “ЛЕТО”. И этот белый лист означает сегодняшний день. Только сейчас обращаешь внимание, что ветер, который раскачивает шторы, тёплый, а еще в комнату льётся ничем не сдерживаемый солнечный свет. И стучат в стекло лапы цветущих яблонь: “Ну, что же ты?”. И вдруг понимаешь, что женщины не стали короче и ниже, как это показалось с утра. Просто у них теперь ноги простираются значительно ниже линии подола. Где-то в книжке даже написано, что на это “простирается” надо смотреть и даже выворачивать шею.

И рвется из груди застарелый кашель, совершенно по такой погоде неуместный. Мы целиком, как таковые, неуместны по такой погоде.

Ах, почему в нашей жизни всё так внезапно? У меня нет плана мероприятий на эти волшебные дни. Я не знаю, как их использовать и что вообще делать. Наверное, нужно куда-то поехать... Вообще, что положено делать в жару? Ведь нельзя же ничего не делать - в конце концов, мы же не на Кипре живём, чтобы не обращать внимания на хорошую погоду.

А по городу идут люди, которые точно так же не планировали присутствия лета в своей жизни, и не знают, что делать с этой внезапно наступившей жарой. Кто же на Урале всерьез планирует жару и лето? Только маргиналы и юнцы, которые сейчас и балдеют вовсю.

Остальным же - какая разница, что можно делать, если ближайшие месяцы расписаны совершенно без учета климата. Какой смысл думать о плеске речной волны и шуме сосен, если не можешь даже сбавить шаг в липовой аллее. И на скамейке, любуясь ярким и шумным людским потоком, некогда посидеть. И мысли совсем не солнечные. Лишь порадуешься, что где-то можно пройти пешком без риска потерять уши - на трамвае-то медленнее!

Точно так же в твою жизнь иной раз приходит большая любовь. Её ждёшь, но никак не планируешь. Она налетает внезапно, и стоишь у ночного окна, закрыв глаза. Лунный свет проникает в мозг сквозь веки. Ты же ждал этого. Ждал всю жизнь. Ну, что же ты? Оно же пришло!

Теперь каждый вечер ждут тебя. И каждый вечер находится какое-то дело. Точнее, ты чувствуешь себя не готовым. За месяцы ожидания ты не подготовился. Ты продумывал только, где найти и как познакомиться. Дальнейшая перспектива, как это часто бывает, тонула в неопределенности: заполучив - тогда и посмотрим.

А еще вернее, это тебя тянет накатанной дорогой привычка к одиночеству. Общение воспринимается как роскошь, как праздник, для которого надо специально выделять время - этакий парадный выход, отделенный от другого выхода вполне естественным интервалом. В итоге, сидишь в пустой кухне, лопаешь пельмени, и вдруг забьется птицею мысль - а могли бы лопать вдвоем! И почему не позвал, сказал, что занят? Чем занят-то? Пельменями?

И почему в голове накрапывает дождь, а груди по-прежнему холодно, хотя теплый ветер обнимает со всех сторон, и твоего звонка ждут. Но не позвонишь, потому что не знаешь, что сказать. Вроде бы слова должны приходить в голову сами, и юношеская страсть толкнет в пучину безумств - только держись!

Но не приходят. И ничто не толкает. Даже держаться не надо. Лишь живёт в душе что-то нежное, - щемящее до слез тебя самого и не способное тронуть никого вокруг. Это нельзя показывать и об этом нельзя говорить всерьез, потому что в любом сериале дела покруче. Куда уж нам с нашей тишиной и шепотом в сердце.

Каждому - своё. В плавящей жаре и тропическом ветре, в запахе моря и желтой дыни извиваются и любят всяческие негры и бразильцы; за ними с трудом, но поспевают турки в побитых авто. Это мир, где нет ни порядка, ни дела, ни серьезности, прекрасный, восхитительный мир, где нам нет места.

Мы же идём своей дорогой, не сворачивая, не сдаваясь жаре и буйству сирени, как не сдавались мы пурге и морозу. Мы приходим к цели всегда, в любую погоду.

Лишь свербит мыслишка о том, что если раньше мы боролись со смертью, то сейчас боремся с жизнью. Собственной жизнью.

Но у нас на Урале всегда за углом стоит дождь. Его долго звать не надо.