Ровно тридцать лет назад наши войска заняли Чехословакию. Они пробыли там немногим более двадцати лет, и около десяти лет назад ушли оттуда. Вряд ли нужно доказывать, что в исторической арифметике последняя цифра больше обеих первых, ибо вмещает в себя огромные изменения, в то время как два десятка лет безоговорочной советско-чехословацкой дружбы, с точки зрения истории - всего лишь досадная заминка, не отмеченная никакими событиями пауза, достойная по этой причине только скупого упоминания.

Разумеется, отдельному человеку, которому довелось жить в эту "паузу", всё представляется по другому. Двадцать лет - это почти продолжительность активной жизни человека. Можно представить себе полного сил и надежд цветущего юношу, у которого за одну августовскую ночь отняли свободу и надежды - отняли, фактически, жизнь. Потому что вряд ли в сорок с лишним, когда всё изменится, он найдёт в себе силы начать новую жизнь.

Только с этой позиции можно понять пражского студента Яна Палаха, который облился бензином и сжег себя прямо на улице. Это принято считать гражданским, политическим актом. Но в том-то и дело, что в историческом или политическом разрезе его поступок полностью лишен смысла. Наоборот, он решал исключительно личные проблемы, будучи не в силах жить во время глухой паузы. На его часах был радостный полдень молодости, тогда как часы его нации показывали полночь; он устранил этот разнобой. Можно сказать и по-другому: оккупация лишила его жизни - в переносном, метафорическом смысле; он же довел метафору до буквальности. Так безнадежно влюбленный бросается с моста, переводя фразу "мне нет жизни без тебя" из сферы гипербол в разряд медицинского факта.

Да что нам Чехословакия! Наша родная "пауза" продолжалась семьдесят лет, за каковое время успело смениться несколько поколений: люди умирали, так и не начав жить. Да и сейчас то и дело чувствуешь, что часы на руке и часы на башне показывают разное время. Всё еще не время для того, чтобы жить. Надо "потерпеть", "подождать" - совсем немного, лет пять. Или десять. С ума сойти - через десять лет у меня будет больной желудок и седые волосы. Физически чувствуешь, как некий корявый палец придерживает стрелки башенного циферблата и, более того, норовит двинуть их обратно на "полночь". Поэтому, кстати, данная тема столь актуальна именно для нас - ведь это нам сегодня грозит Реставрация, еще одна мертвая пауза.

В такие моменты и начинает казаться, что окружающие невозможно медлительны и консервативны. Это так, но упрекать их в инертности неразумно. Они лишь олицетворяют перед тобой размеренный шаг истории. Вся беда в несоизмеримости масштабов жизни человека и истории человечества - и это самая кошмарная трагедия человека. Нет ничего ужаснее, чем появиться на свет не в своё время. Например, родиться женщиной во времена, когда иметь ребенка - непозволительная роскошь. Или - с талантом архитектора в эпоху нескончаемых войн. Ситуацию многократно сгущают в фантастических рассказах: например, современный человек попадает в далекое прошлое, и дороги назад нет.Такой человек напоминает путника, затерянного в бескрайней пустыне. Он может упасть, так и не узнав, что был в двух шагах от спасения - или тщетно брести всю жизнь.

Конечно, возможно и обратное: Бонапарт - человек, сердце которого билось в унисон с сердцем эпохи. Десятком лет позже или раньше его судьба оказалась бы невозможна, и ходить ему до смерти майором. В самом деле, что делал бы Рембрандт, родись он в наше время, когда живопись как великое занятие умерла? Рисовал бы упаковки для макарон? Прыгал бы голым на эстетских акциях?

Возможно, это призвание есть, но оно настолько универсально, что может быть реализовано в любые времена. Опять-таки, опыт показывает, что секретарь обкома может быть президентом концерна, а профессор математики - банкиром. Не дают спокойно быть пенсионером - значит, это пришла вторая молодость. Кстати, вполне вероятно, что если бы вышеупомянутого пражского студента привело жить сегодня, то он бы тоже протестовал - но уже с красным флагом. "Чужих" эпох не бывает.

На вопрос надо смотреть "ширше" - и точка резонанса между личностью и эпохой обязательно найдётся. Найти эту точку и делать то, что твоя эпоха более располагает - наш долг перед предками и потомками. Всё, что мы делаем, мы делаем и "за них". Например, автор этих строк говорлив оттого, что намолчались его предки до седьмого колена.

С этой точки зрения очевидно, что делать во время исторической паузы, когда часы на башне упорно бьют полночь - не торопясь пить чай и плодиться. У наших потомков, которым повезет жить в эпоху Настоящего Дела, вряд ли будет на это время.