О произволе прессы
Среди бесконечной зимне-весенней череды праздников есть один, внедренный в нашу жизнь исключительно журналистами. Легко догадаться, что это - Валентинов День, 14 февраля, День Влюбленных.
Журналистов легко понять. Им ведь надо писать о чём-то интересном для читателя - но что интереснее для обычного человека, чем все эти реальные мелодрамы: "он сказал", "она выбежала", "их видели". Но даже самая раздолбайская газетка не может написать в разделе новостей, что Лена с Колей поедут-таки вместе на юг, а вот Света по-прежнему остается безучастной к Сергею.
Говорят, жанр не тот. Короче, условности мешают. Иное дело - выдумать такой праздник, и явление приобретает общественную значимость, не теряя пикантности.Нет, где-то в Италии или на Кубе этот праздник вполне органичен и всенароден. Но в нашу жизнь он влезает столь же плохо, как вилка от импортного утюга в обычную розетку. Он весь пропитан духом легкой влюбленности и весёлого распутства - нам же в силу вековой традиции ближе мрачно-угрюмые целомудрие и б..во (если хотите, буйство), причем последнее в силу своей угрюмости также часто принимается за добродетель. Корни их столь же схожи: в России и блуд, и обособленность имеют причиной плохое состояние дорог.
Поэтому шелестение пишущих толп и многоголосье, бесконечно и усердно тянущее "я твоя ты моя без тебя дай же мне дай зайка моя туда сюда так так едва едва разберусь сама" проходит даром. Большинство граждан не любит, и любить не собирается. Тем, кто любит, праздник тоже остается безразличен. Любовь - дело даже если и не интимное, то уж точно не публичное. Трудно себе представить, чтобы влюбленные в свой праздник устроили собрание, как железнодорожники, или шатались пьяными толпами, как десантники.
Усиленно же проявлять свою любовь по случаю праздника столь же глупо и даже некрасиво, как помогать жене на кухне один раз в году, 8 Марта. Необходимость специальных проявлений любви "в ознаменование" тем более раздражает, поскольку выясняется, что из двух влюбленных всегда один проверяющий, а второй - проверяемый, который должен чмокнуть утром, позвонить вечером и подарить цветы на день рождения, годовщину знакомства и... 14 февраля. Неукоснительное исполнение ритуала чувств важнее их стихийной искренности.
Поэтому сильно тянет поиздеваться над мнимой значительностью этого неведомо зачем возникшего ритуала. Например: не дарить в этот день ничего и никому. Просто сидеть на пустой кухне, пить свой кофе без сахара и вспоминать всех, кто отказался от тебя - удивляясь тому, как бестолково в итоге сложилась их жизнь. Право же, судьба наказала их за ошибку.
Если же тянет на развлечения, можно чего-нибудь игривого надарить совершенно безразличным тебе людям - и потом наслаждаться зрелищем того, как витиевато и сбивчиво они будут отказывать твоему мнимому признанию.
Кстати, этот день тем и хорош, что на его языке отказ и безразличие невыразимы, как непереводима на полинезийский язык квантовая механика. Губительное в прочее время заикание понимается как проявление страсти, молчание говорит тысячами языков, и даже взыскательная неприступность наконец получает заслуженный статус ущербности.
Застенчивым и неуклюжим влюбленным праздник дарит язык и силу, как им дарят их те же песни, фильмы и книги. Сегодня, чтобы соблазнить и увлечь, в принципе достаточно включить Иглесиаса, декламировать Асеева и воспроизвести сцену из "Слияния двух лун". Оригинальность и выражение чувств важны поэту. Влюбленному нужен результат, а его-то дает как раз тупое следование канону, строгое соблюдение ритуала.
Но наблюдая, как толпа на тысячи голосов повторяет одни и те же фразы, жесты, чувства, опять-таки начинаешь сомневаться: стоит ли за ними нечто искреннее - или же они являются лишь шаблонами, воспроизводимыми по привычке и приличия ради? Когда любовь как явление становится традицией, модой, ритуалом, то становится невозможным понять, любят ли тебя на самом деле. И мне придётся отправиться куда-то дальше, за чем-то таким, для чего пока не выдумали названия.